19:31
О том, что сталось со школой
О том, что сталось со школой
Автор: Александр Привалов
Разумеется, по инерции остались ещё отдельно стоящие хорошие школы — покуда их даже и немало, — ну так какие-то островки жизни уцелели бы и после ядерной зимы. Школы как института формирования нации — нет, и осколки его рассыпаются на глазах прямо сейчас. Совсем скоро явное большинство школ в стране будет конторами по дневной передержке детей: чтобы по подвалам клей не нюхали; типовой выпускник будет неучем, не умеющим учиться, — то есть неучем пожизненным. Глупо говорить, что время для решения проблем школы упущено (хотя оно, конечно же, упущено): никто не проиграл, пока никто не выиграл. Наша страна не может существовать без сильной системы образования; на глобусе мы есть; стало быть, захотим жить — волей-неволей создадим школу заново. Но процесс этот не сможет и начаться, пока не признана открыто трагичность положения, не названы вслух причины случившейся со школой и с нацией беды.
Причин этих много — в том числе, очевидно, и внеположных образованию, но пока вожди образования твёрдо стоят на позиции «в школе всё очень хорошо, а завтра мы опять усовершенствуем ЕГЭ и всё станет просто отлично», а педагоги (порой и родители) боятся высказывать несогласие с происходящим, серьёзный разговор затруднён. Итоги дискуссий с участием начальства всегда подводит само начальство, и всегда одинаково: мол, всё, что вы тут наговорили, либо чушь, либо провокация, либо мы и без вас уже давно учли (обычно последнее — такая же ложь, как первое и второе). Разговоров же без своего участия начальство в расчёт не принимает. Но разговоры эти всё слышнее, что естественно: в кризис нечиновные речи всегда становятся жёстче и громче — и по крайней мере про две тяжёлые беды нашей школы уже сказано вполне достаточно, чтобы можно было начинать действовать. Одна из них — невыносимое чиновничье давление на школу: груды никчёмных бумаг, которые обязан строчить каждый педагог; непрестанные проверки (в основном на соответствие этих бумаг друг другу и представлениям очередного чинуши об идеале), всякий раз грозящие учителя прихлопнуть; право начальства в любую минуту без объяснения причин уволить директора школы и т. д. Впрочем, эта беда у школы общая с другими сферами, курируемыми Минобром (и, боюсь, не только им), и при всей её тяжести главная для школы не она.
Исток главной беды в том, что школу лишили самостоятельного значения. Она перестала быть самодостаточным и самоценным периодом в жизни взрослеющего человека; весь смысл её свёлся к тому, чтобы подготовить ученика к поступлению в вуз. Внешне это выразилось в воцарении ЕГЭ; недаром реформаторы образования видят своё главное свершение именно в едином экзамене — он и впрямь оказался фатальным. Имеющая собственный смысл школа оценивала своего выпускника на собственных выпускных экзаменах — выпускника «школы — ступеньки в вуз» проверяют на ЕГЭ, экзаменах одновременно выпускных и вступительных. Как эта новация сказалась на вузах, вопрос отдельный, но школу она просто убила.
(Оговорюсь: сама по себе идея независимой от школы аттестации её выпускников вовсе не дурна — ужасной оказалась реализация этой идеи здесь и сейчас. Но об этом уже много раз писано.)
Принято говорить о егэизации школы — о том, как гиперзначимость ЕГЭ (от его результатов и только от них зависит и судьба ученика — и доход и репутация учителя) неостановимо уплощает обучение, превращая его в натаскивание. Это чистая правда, но не в том «таилась погибель» школы. И не в том, что логика такого натаскивания львиную долю усилий многих учителей и большинства мотивированных учеников неизбежно уводит из школы в репетиторство. Со всеми этими радостями школа могла бы уцелеть — стать хуже, но уцелеть. Погибель таилась в полной отмене выпускных экзаменов. То есть поначалу-то могло показаться, что они отменены частично: как же! ведь ЕГЭ по русскому языку и математике обязательны, и ещё что-то надо выбрать — и это тоже обязательно. Но очень скоро стало понятно, что это отговорки — во всяком случае, для всех предметов, кроме двух. Их все: что физику, что английский, что историю — если не хочешь, можно и не учить, и ничего тебе за это не будет. То есть ничего — если ты лодырь; если же ты собрался поступать, скажем, на экономический, то тебя за то, что ты забил на физику да химию, будут даже хвалить: ах, какой целеустремлённый. Тройку и в том и в другом случае как-нибудь натянут. Тут и учителя смекнули, что они, со своей стороны, могут не учить этим дисциплинам. Во всяком случае, не учить большинство учеников — всех, кто сам не выбрал этот предмет. И им тоже ничего за это не будет: ведь их зарплату определяет средний балл по ЕГЭ, а те, на кого они махнут рукой, его сдавать не пойдут и на средний балл не повлияют. Исключения, конечно, возможны — и наблюдаются; но как правило, где можно невозбранно не учить и не учиться — там и учить, и учиться постепенно перестают. И не надо себя утешать тем, что хоть по двум-то стержневым предметам итоговое испытание осталось обязательным. Увы, с русским языком и с математикой происходит практически то же, что с какой-нибудь химией, — только выяснилось это чуть позже.
Окончательно — прошлым летом, по итогам знаменитого «наконец-то честного ЕГЭ». Тогда, если помните, властям пришлось задним числом сдвигать вниз минимально допустимые баллы обоих обязательных экзаменов — без такой подтасовки аттестатов не получила бы чуть не четверть выпускников. Тот скандал заставил публику впервые поинтересоваться: так что же считается удовлетворительным уровнем знаний? А вот что. По математике хватало решения трёх первых, то есть простейших, задач теста: «Шкаф стоит 3300 руб., а его сборка 10% цены. Сколько стоит шкаф со сборкой?»; «Сколько сырков по 16 руб. можно купить на 100 руб.?» Для верного подсчёта сырков за глаза хватит смутных воспоминаний о начальной школе, но аттестат-то дают за среднюю! Столь же элементарных знаний, никак не исчерпывающих школьную программу, хватит и для тройки по русскому. И хуже всего, что от силы пятая часть школьников получает по той же математике больше вот такой тройки. То есть явное большинство выпускников и по формально обязательному предмету имели возможность практически не учиться.
Для маскировки столь катастрофических результатов решено сделать новый шаг в развитии ЕГЭ: разделить экзамен по математике на базовый и профильный уровни. Тест базового уровня будет уже целиком состоять из задач, доступных смышлёному третьекласснику, но это вроде даже и не будет стыдно: да, мы считаем, что решения этой тривиальщины довольно для получения аттестата, так ведь уровень-то — базовый! А на средний балл (теперь уже профильного уровня) абстиненты от математики влиять перестанут, и он перестанет от года к году пикировать. Смотреть на всё это горько. Адепты образовательной реформы любят укорять её критиков, будто те бранят нынешний Минобр более всего потому, что идеализируют школу советского периода: та-де была лучшая в мире, а нынешняя… Мне нечасто встречаются люди, называющие советскую школу лучшей в мире, — слишком уж памятны её слабые стороны. Но школьная система математического образования, вне всякого сомнения, была тогда лучшей в мире, и то, до чего она сейчас докатилась — за какие-то двадцать лет! — национальный позор.
Уже многие весельчаки провели нехитрый эксперимент: дали экзаменационные выпускные тесты младшеклассникам, а то и дошколятам (тут с оговоркой: одарённым). Результат, говорят, всегда один и тот же: на тройку набирает большинство детей. А теперь сопоставьте эти шуточки со свежей информацией: в Удмуртии четырнадцать из семнадцати выпускников, сдававших ЕГЭ по математике досрочно, экзамен завалили. Есть две международные программы: PIRLS, в которой оценивают учебные достижения школьников начальных классов, и PISA, где оценивают пятнадцатилетних ребят. Малыши наши выигрывают почти у всех: в предпоследний раз мы были первые, Гонконг — второй, в последний раз мы вторые, Гонконг первый. А наши юноши каждые три года опускались на несколько позиций, оказавшись в предпоследний раз примерно сороковыми из семидесяти участников; так что в последний раз Россия и участвовать не стала. Увы, всё ведёт к печальному выводу: наша школа понижает интеллектуальный уровень детей — не говоря о том, что развращает их безнаказанностью безделья.
Если уж вспоминать про советскую, не лучшую в мире школу, то её абитуриент за месяц сдавал то ли семь, то ли восемь устных и письменных выпускных экзаменов; на каждом он должен был показать минимальную осведомлённость в пределах школьного курса очередной дисциплины. Конечно, средний школьник никак не уподоблялся Пико делла Мирандола, но такой минимальной осведомлённостью в разных науках он на момент выпуска худо-бедно располагал, а на устных экзаменах ещё и доказывал, что в некоторой степени обучен излагать какие-то мысли. Собственно, это всё и называлось полученным средним образованием. Сегодня средним образованием мы готовы называть натасканность на прохождение тестов конкретного типа по трём-четырём предметам — и это в благоприятном случае; в случае менее благоприятном аттестат о среднем образовании выдаётся, как мы видели, за умение с горем пополам читать и считать в пределах первой сотни. О навыках связной речи лучше не вспоминать.
Почему отчаянность ситуации до сих пор так мало осознана в обществе? Да потому, что кто хочет учиться, тот — во всяком случае, в крупных городах — учиться пока может. Ключевое слово тут, к сожалению, «пока». Если оставить в стороне репетиторство всех родов, к обсуждаемой теме почти не имеющее отношения, то число школ, пригодных для получения настоящего образования, с неизбежностью будет сокращаться. Потому, например, что проводимая в последние годы политика прямо враждебна к сколько-нибудь выдающимся школам. Подушевое финансирование и так бы их погубило, но на помощь ему поспело и бредовое убеждение многих начальников, будто само существование элитных школ противоречит священному (и неисполнимому) принципу равнодоступности качественного образования. Пришибить хорошую школу не проблема, а создать новую труднее с каждым годом — прежде всего потому, что беда с учителями. В любой сколько-нибудь серьёзной дискуссии о проблемах школы можно услышать, что учителя (не все, конечно, — многие) плохо знают предмет, плохо и невнятно говорят, не владеют базовыми методическими навыками и так далее. Система педагогического образования в стране практически разрушена. Многие десятки педвузов чуть не во всех регионах страны за последние годы просто закрыты, выжившие либо ждут своей очереди, либо странным образом переформатируются. Теперь они будут готовить не специалистов, как прежде, а бакалавров; иными словами, из педвузов превращаются в педтехникумы — прекрасная основа для школы XXI века, что и толковать.
Что нужно делать? Не помню, сколько лет я не видел связных выступлений о том, что нужно делать, а за последние недели прочёл уже три разных текста, написанных весьма квалифицированными людьми. Тексты различаются во многих деталях, но едины в главном: отмена ЕГЭ в нынешнем виде, то есть выпускного и вступительного экзамена вместе; возврат выпускных экзаменов по всем основным предметам, то есть возвращение школе субъектности, а с ней — права на жизнь. Но как раз на это нынешние вожди образования не пойдут никогда и ни за что. Тут их кащеева игла: если ЕГЭ оказался хуже чем преступлением, ошибкой, то кто они такие? Поэтому любой разговор об отмене ЕГЭ они сводят и будут сводить к его «совершенствованию» — занятию с точки зрения школы вполне бессмысленному. И ведь по сути-то ЕГЭ уже скончался: и выпускное сочинение, возвращённое в школу по прямому приказу свыше, и устные экзамены по некоторым дисциплинам поставили крест на хвалёном «единстве» теста. Но Минобр этого не желает признавать. Выпускное сочинение он превратил в какой-то невнятный зачёт, а устные экзамены, весь смысл которых в диалоге с экзаменатором, говорят, хочет свести к монологам, записываемым в звуковые файлы, — чтобы потом их «объективно оценивать»…
Торопиться нужно ещё и потому, что ЕГЭ укореняется. С каждым годом всё больше учителей с изрядным облегчением привыкают к нынешнему положению вещей. Они понимают, что натаскивать, да притом не всех учеников класса, куда легче, чем учить, да притом всех; что система, при которой детей не надо учить думать, говорить и писать, весьма удобна тому, кто сам всего этого не умеет. Возвращать выпускные будет поэтому всё сложнее: учителя будут всё более массово к ним не готовы — выяснилось же в этом году, что большая часть словесников не знает, как работать с возвращённым вдруг сочинением. Промедлить ещё совсем немного — не знаю, год или два — и может статься, что школу придётся восстанавливать не по живым воспоминаниям, а по книгам. Если кто-нибудь сумеет такие книги написать.

Система образования в России прошла очень много сложных периодов, но всегда давала хорошие результаты там, где этого хотели инициаторы реформ и их исполнители. Считал помещик, что его крестьяне, будучи грамотными, станут изучать агротехнику и севооборот, а значит и в его хозяйстве будут работать искусно и рачительно, то он открывал в селе школу. Именно так считал помещик Станкевич (отец известного нашего земляка-философа Николая Станкевича), создавая в 19 веке школу в селе Н.Курлак (нынешний Аннинский район). 100 лет назад в этой школе был открыт даже антропологический музей и комната, где можно было изучать солнечные светила (планетарий с точки зрения сегодняшнего дня). В 19 веке в ходе Великих реформ Александра 2 в России появляется большое количество земских школ. 1-2 классные… Но благодаря тому, что работать туда пришли люди неравнодушные, эти школы открыли дорогу к свету, к знаниям тысячам простых сельских ребятишек. Когда я в свое время читала отчеты коротоякского земства, то аж дух захватывало от некоторых строчек: «Закупить необходимо мелких дешевых книжиц, чтобы окончившие школу, грамоты не забывали.» Или «Закуплены репродукции русских художников, чтобы детвора к культуре приобщалась». « Необходимо вести разъяснительную работу в школах, чтобы дети понимали необходимость соблюдения элементарных правил гигиены с целью борьбы с инфекционными заболеваниями». Масштабы задач, которые смогла решить советская школа, вообще не поддаются осмыслению. Миллионы детей остались сиротами после революции, Гражданской и Великой Отечественной войн. И им всем советская власть дала ума: крышу над головой, питание и образование. Голодные и холодные, преодолевая нечеловеческие трудности, наши отцы и матери освоили космос и атомную энергетику, приручили энергию воды и солнца, сломали хребет германскому фашизму. После полета Ю.Гагарина в космос американский президент Никсон пошутил: либо мы должны обогнать в технической сфере СССР или нам всем придется учить русский язык». Они сделали соответствующие выводы, бросив на разрушение нашей страны миллиарды долларов. Охочих до денег, готовых не то что Родину, мать родную продать оказалось достаточно. Мы подписали Болонскую конвенцию , переведя таким образом высшее образование на двухуровневую систему: бакалавриат и магистратура. Вот и готовим, по выражению одного из профессоров Обнинского института атомной энергетики, теперь болонок. Ввели пресловутый ЕГЭ. Отрицательные последствия уже почувствовала вся страна. Но это только цветочки, ягодки все впереди… Ввели подушевое финансирование в школах. Сейчас от него частично отказались (зарплата учителя не зависит от количества учеников, сидящих в классе). Остается зависимость финансирования школы от количества учеников. Но ведь прежде чем отказаться от подушевого финансирования прошло 8 лет. 8 лет скандалов и учительских слез, которых не видели чиновники в образовании. Сегодня новая полоса реформ: желание любыми способами выполнить майские указы президента, чтобы средняя зарплата учителя была 24 200. Если учительская ставка сегодня 8 144 рубля + 20% доплата за 1 категорию и 40 % -за высшую+ коэффициент предмета у филологов и математиков -1,15, а у биологов, историков-1,1.Представляете, сколько часов должен вести учитель, чтобы получить 24 200? Но это еще не все. Субвенция( то есть деньги, которые дает область на учеников) делится на 24 200 и получается количество учителей , которые могут работать в школе, чтобы выполнить администрации указ президента. А хватит ли их для выполнения образовательных и воспитательных задач, увы , никого, по крайней мере в нашем городе, не интересует. Вот так и родилась идея закрыть 5-ю школу. На одном из совещаний директоров вдруг прозвучало: «А теперь вопрос следующий. Мы начинаем процесс слияния школ №1 и №5. Директором объединенной школы будет Наталья Викторовна Бокарева». Это было в середине апреля, а сейчас уже середина июня. Два месяца родители и учителя стеной стоят за свою школу, за своих детей. Два месяца добиваются того, чтобы их услышали. А разве не с этого должен был начаться процесс реорганизации. Наверно, надо было спросить у родителей, поговорить прежде всего с ними. Просчитать все социально-экономические последствия и риски. Чего будет больше от этого слома пользы или вреда. Но для этого надо, как минимум, понимать то, что делаешь…Увы, у Николая Константиновича Волохина, как главного реформатора, таких представлений нет. Уже после объявления своего решения была создана комиссия по изучению последствий присоединения. Вы заметили, уважаемые читатели, что изменилось только одно слово «слияние» на «присоединение». Но оно меняет суть вопроса: не 2 юридических лица исчезают и появляется новое, а в школу №1 возьмут из пятой тех работников, которые «умещаются» в новое штатное расписание. (Только учителей в штатном расписании нет и если их туда введут , то их потребуется гораздо больше , чем есть сейчас. А где же экономия? Так вот созданная комиссия почему-то не сочла нужным изучить этот вопрос досконально не смотря на мою пламенную речь о грубейшей исторической ошибке по закрытию школы. Например, один из чиновников позже сказал, что он даже не подозревал, какая глубина у этого вопроса. А как же Вы поднимали руку, перечеркивая судьбу целой школы (477 детей, почти 1000 родителей,70 сотрудников, более 2 тысяч выпускников)? Как можно голосовать так, как сказал Н.К. Волохин, не задумываясь о результатах. Какие документы изучила председатель профкома школы №1(в профкоме 7 человек, остальные не члены профсоюза) Матыцына А.И. ? Какое отношение имела И.И. Зарубина к решению судьбы школы? Перефразируя лидера кадетов Милюкова, задала членам комиссии вопрос: «Это глупость или предательство?» Но самое страшное даже не это, а документ, который обосновывает присоединение. Пункт 4 называется «Ожидаемые эффекты». Например, п.4.5 гласит: «Объединение школ создает благоприятную учебную базу: 2 спортзала, книжный фонд 2-х библиотек, наличие кабинетов химии, физики, информатики дает широкую возможность углубления знаний, организации проведения творческих групп учащихся. Объединение двух школьных коллективов позволит усилить здоровую конкуренцию как между учащимися, так и педагогами, что приведет к улучшению успеваемости в целом, отбору учеников для участия во Всероссийской олимпиаде школьников. (Смешно. Ведь это приведет к обратному, так как только 1 ученик представляет школу, а раньше их было 2: от 1-й и 5-й. А углубленное изучение предмета связано с учителем, а не наличием кабинета). Два месяца родители пытаются доказать не то, что школа №5 лучшая, а то , что в каждой из наших школ свой мир, свой дух, свои традиции. В данном случае все это будет уничтожено именно в школе №5. Ведь Вы же готовы содержать маленькую школу №3 за счет средств 2-й и 4-й школ, потому что её нельзя закрыть по определенным причинам… Молодцы! Браво! (Говорю искренне, без сарказма). А нашу школу уничтожить не жалко, именно поэтому выбрана такая красивая и удобная фраза «присоединение, а не закрытие, уничтожение». Мы, представляя свои расчеты просили только разрешения «уместиться» в свои средства субвенции. Но нам не разрешили. Нас не услышали. Но ведь и социально-экономическое чудо не ожидается. Бухгалтерия назвала экономический эффект 335 тысяч. Но даже если бы это были миллионы, то вначале надо было бы посмотреть, плюсов будет больше или минусов. Дети, родители, сотрудники что получат от этого. Наша школа успешно развивается. Количество детей растет. 1 сентября за парты сядут 3 класса первоклассников. Статус «Школа –лидер образования Воронежской области» принес школе 1,5 млн рублей грант и с 2012 года по 1,5 млн рублей ежегодно повышающего коэффициента. За счет социальных проектов мы заработали еще 4,2 млн рублей., которые пошли на приобретение оборудования. В старших классах у детей есть возможность заниматься по индивидуальным учебным планам. Образовательная модель нашей региональной площадки называется «Школа будущего», т.е. школа , где получают знания, которые должны пригодиться не на конкретном уроке, а в целом в жизни, где учат учиться. Где учиться хорошо -это здорово. То есть теперь это все должно быть уничтожено?
Если говорить с точки зрения санитарных норм, то это вообще не поддается разумению. На мой вопрос, когда начнут бороться с нашей Венецией (после строительства стадиона нарушен сток воды около школы), Николай Константинович сказал, что теперь это не актуально, так как проход в школу будет через школу №1 и проходной коридор между школами. Но позвольте. Это означает, что вход в школу будет осуществляться в верхней одежде и грязной обуви через столовую. А это значит, что мы получим не только атипичную пневмонию. У нас «драконы» будут спрыгивать со столов. Нам говорят, что 1100 человек будут заниматься в 1 смену. А как же расписание, которое должно строго соответствовать определенным правилам. А как же проветривание и влажная уборка в связи с распространением гриппа, ветрянки и т.д. Или эти заболевания в связи с объединением школ нас обойдут стороной? А то , что 4 класса даже одной параллели не уместятся ни в один из актовых залов. Отрицательные последствия можно продолжать перечислять, только вот положительных не вижу.
Хочется сказать огромное спасибо родителям, учителям, всем тем , кто отстаивает нашу школу не смотря ни на что. Вы вышли на пикет. Знаю, что готовится митинг. Спасибо, за Вашу гражданскую позицию, за смелость, за принципиальность. Мы все вместе верим, что найдется человек, который скажет, что такой протест не может быть просто так…
«Школа-это не здание, не образцовая наглядная агитация. Школа-это возвышенный дух, идея, мечта, которые увлекают сразу троих — учителя, ученика и родителя. Если их нет, значит то не школа, а обыкновенная бухгалтерия, где приходят и уходят по звонку, зарабатывают, кто деньги, кто оценки, и считают дни до отпуска или минуты до очередного звонка»

Это про нашу школу! Сегодня состоялся пикет противников объединения школ. Какая мы сила!!! Какие замечательные у нас родители, которые не побоялись встать стеной за своих детей. Какие  умные, отзывчивые, смелые у нас учителя. Пришли даже те,кто собирается с 1 сентября на пенсию. Это о многом говорит. Значит мы сила, не замечать которую нельзя. Так держать! Мы очень надеемся на то, что кто-то здравомыслящий все-таки нас услышит.